Тексты: Сьюзен Зонтаг «Магический фашизм». Часть IV заключительная

Окончание статьи Сьюзен Зонтаг «Магический фашизм»

начало здесь

Часть IV

Теперь у меня в руках совсем другое издание — из тех, что громоздятся на стендах в аэропортах и магазинах «для взрослых», недорогая книжка в мягкой обложке, ничего общего не имеющая с альбомом для знатоков «Последние из нубийцев». Тем не менее то и другое произрастают из единого корня, хотя в готовом виде разительно отличаются друг от друга. «Регалии СС» -английское издание, имеющее не научное, а сексуально-просветительское назначение.

Униформа вызывает всеобщее восхищение. Она навевает мысли об общности, порядке, единстве (благодаря знакам отличия, медалям, орденам и прочим деталям, указывающим на призванные заслуги). Но формаи и ее фотографическое изображение — не одно и то же. Фотографии эсэсовских регалий — эротический материал, визуализация особенно сильнодействующей и широко расходящейся сексуальной фантазии. Почему именно эсэсовская символика такова? Потому что СС — идеальное воплощение откровенного фашистского утверждения, что сила — это и есть правда, утверждения абсолютной власти над другими и отношения к этим другим как к заведомо низшим существам. СС была сформирована как элитарная военная организация, которая должна была символизировать не только силу, но и красоту. (Вряд ли нам попадется в руки книга «Регалии СА», которая осталась в истории как образ толпы быкоподобных неуклюжих любителей пива, заурядных коричневорубашечников.)

Униформа эсэсовцев была стильной, хорошо скроенной, с чуть заметным налетом эксцентричности. На обложке книги дается пояснение: «Форма была черного цвета, что имеет в Германии важный символический смысл. Она изобилует эмблемами и украшениями, указывающими на место ее носителя в иерархии, и придает ему театрально-устрашающий вид».

Эстетизация облагораживала фашистскую идеологию, амуниция ее сексуализировала. Эротический компонент фашизма явственно проступает в таких произведениях, как «Солнце и сталь» и «Исповедь маски» Юкио
Мисимы, а также в фильмах «Просыпающийся скорпион» Кеннета Энджера и «Гибель богов» Лукино Висконти, «Ночной портье» Лилианы Кавани. Нацизм как никакая иная поп-культура обладает колдовскими чарами.
Кроме того, подъем интереса к нему в большой мере вызван неутоленным любопытством. Для тех, кто рожден в послевоенные годы и кому осточертела пропаганда за или против коммунизма, фашизм воплощает в себе нечто экзотическое и неизведанное. Примем также во внимание, что молодым вообще свойственно увлечение ужасным и иррациональным. Курсы лекций по истории фашизма посещаются в колледжах активнее всего, наравне с курсами по оккультным наукам и вампирству. И, наконец, особую роль играет сексуальный соблазн, с ошеломляющей
прямолинейностью демонстрируемый на страницах «Регалий СС» и не поддающийся анниrиляции ни иронией, ни чрезмерной популярностью.

Повсюду в мире порнографическая литература использует нацистскую символику. Сапоги, кожа, цепи, железные кресты на сверкающих торсах, свастика, металлические крючья и тяжелые мотоциклы составили самый таинственный и завлекательный эротический арсенал. Но почему все-таки нацистская Германия, сексуально репрессивное общество, стала символом эротизма? На каком участке режим, преследовавший гомосексуалистов,
совершил этот странный поворот?

Ключ можно отыскать к расположенности самих фашистских вождей к сексуальной метафорике. Вслед за Ницше и Вагнером Гитлер рассматривал вождизм как сексуальное господство над массой, как сексуальное насилие над ней. (Толпы людей в «Триумфе воли» выражают состояние экстаза, рожденного в них фюрером.) Левые движения
стремились к унисексизму, были асексуальны в сфере воображаемого. Правые движения, пуританские и репрессивные по духу, внешне эротичны. И нацизм «сексуальнее» коммунизма (что не является его заслугой, но лишь отражает нечто, существующее в природе сексуального воображения) .

Конечно, большинство людей, на которых подействовала униформа СС, не одобряют деятельности этой организации, если вообще имеют о ней сколько-нибудь внятное представление. Но они ощущают в себе токи того сексуального чувства, которое обозначается термином садомазохизм. Садомазохистские фантазии распространены как между гетеросексуалами, так и между гомосексуалистами, но более заметны среди последних.

Между садомазохизмом и фашизмом существует естественная связь. «Фашизм — это театр»,- сказал Жене в романе «Торжество похорон». Садомазохизм предполагает вовлеченность в сексуальную инсценировку. Участники этих театральных действ — прекрасные костюмеры, хореографы и актеры, особенно возбужденные сознанием
того, что этот спектакль не для всех. Садомазохизм соотносится с обычным сексом так, как война с мирной жизнью:
он дает уникальный опыт. Так же как общественное согласие умиротворяет и укрощает, обыденный секс всего лишь доставляет ‘удовольствие, но не будоражит. Быть «приличным», цивилизованным — значит быть отчужденным от варварского опыта, который инсценируется садомазохистскими оргиями.

Пьяный русский крестьянин, избивающий свою жену, делает это оттого, что чувствует себя обездоленным, угнетенным, обманутым, и потому, что женщина — удобная жертва. Англичанин, завсегдатай борделя, которого
хлещут плеткой, расширяет сферу своего опыта. Он платит шлюхе, чтобы она совершала с ним театрализованное действие, возрождала его прошлое — опыт школьных дней или детской, где копилась его сексуальная энергия. Такое прошлое пробуждает и фашизм, театрализовавший сексуальность. То, что французы называют «английской порочностью», можно было бы назвать художественным утверждением индивидуальности. Мода на нацистскую символику — это реакция на деспотическую свободу выбора в сексуальной жизни (и в других сферах тоже), на невыносимую степень индивидуализации, это проба самозакабаления.

Ритуалы господства и закабаления — это логическое развитие общественной тенденции к предоставлению людям все более широкого выбора жизненного стиля. В обществах, предшествовавших нашему, секс всегда был только действием, не подлежащим обдумыванию. Но когда секс сопрягается со свободой выбора, он становится формой самосознания, театрализованной формой, квинтэссенцией которой является садомазохизм, вознаграждающий через насилие.

Садомазохизм всегда пребывал на периферии сексуальной жизни: это секс в его чистейшем виде, освобожденный от личностного, от любви. Неудивительно, что в последнее время он увязывается с нацистской символикой. Никогда прежде отношения господина и раба не эстетизировались в столь сознательной форме. Маркизу де Саду пришлось
создавать свой театр наслаждения через насилие с самых азов, импровизируя декорации, костюмы и богохульные ритуалы. Теперь алгоритм доступен каждому: цвет — черный, материал — кожа, импульс — красота, средство — самоотдача, цель — экстаз, замысел — смерть.